Борис Чичибабин

Живу на даче. Жизнь чудна. Свое повидло… А между тем еще одна душа погибла.

И средь детей ничтожных мира, Быть может, всех ничтожней он. А. С. Пушкин С

В лесу соловьином, где сон травяной, где доброе утро нам кто-то пропинькал, счастливые нашей

В лесу, где веет Бог, идти с тобой неспешно… Вот утро ткет паук —

Трепещу перед чудом Господним, потому что в бездушной ночи никого я не спас и

Тебе, моя Русь, не Богу, не зверю — молиться молюсь, а верить — не

I Когда мы устанем от пыли и прозы, пожалуй, поедем в Судак. Какие огромные

За певчий бунт, за крестную судьбу, по смертный миг плательщицу оброка, да смуглый лоб,

Сними с меня усталость, матерь Смерть. Я не прошу награды за работу, но ниспошли

По деревням ходят деды, просят медные гроши. С полуночи лезут шведы, с юга —

Сколько вы меня терпели!.. Я ж не зря поэтом прозван, как мальчишка Гекльберри, никогда

Как зимой завершена обида темных лет! Какая в мире тишина! Какой на свете свет!

Ты нам во славу и в позор, Сергей Есенин. Не по добру твой грустен

1 Как утешительно-тиха и как улыбчиво-лукава в лугов зеленые меха лицом склоненная Полтава. Как

Зима шуршит снежком по золотым аллейкам, надежно хороня земную черноту, и по тому снежку

Судьбе не крикнешь: «Чур-чура, не мне держать ответ!» Что было родиной вчера, того сегодня

Твой лоб, как у статуи, бел, и взорваны брови. Я весь помещаюсь в тебе,

Вошло в закон, что на Руси при жизни нет житья поэтам, о чем другом,

О, дай нам Бог внимательных бессонниц, чтоб каждый мог, придя под грубый кров как

Ночью черниговской с гор араратских, шерсткой ушей доставая до неба, чад упасая от милостынь

Мы с тобой проснулись дома. Где-то лес качает кроной. Без движенья, без желанья мы

Между печалью и ничем мы выбрали печаль. И спросит кто-нибудь «зачем?», а кто-то скажет

Меня одолевает острое и давящее чувство осени. Живу на даче, как на острове. и

Меняю хлеб на горькую затяжку, родимый дым приснился и запах. И жить легко, и

Кто — в панике, кто — в ярости, а главная беда, что были мы

Кончусь, останусь жив ли,- чем зарастет провал? В Игоревом Путивле выгорела трава. Школьные коридоры

Возлюбленная! Ты спасла мои корни! И волю, и дождь в ликовании пью. Безумный звонарь,

Когда я был счастливый там, где с тобой я жил, росли большие ивы, и

Однако радоваться рано — и пусть орет иной оракул, что не болеть зажившим ранам,

И вижу зло, и слышу плач, и убегаю, жалкий, прочь, раз каждый каждому палач

Какой меня ветер занес в Херсонес? На многое пала завеса, но греческой глины могучий

Ежевечерне я в своей молитве вверяю Богу душу и не знаю, проснусь с утра

До могилы Ахматовой сердцем дойти нелегко — через славу и ложь, стороной то лесной,

До гроба страсти не избуду. В края чужие не поеду. Я не был сроду

Все, что мечтала услышать душа в всплеске колодезном, вылилось в возгласе: «Как хороша церковь

1 Ни с врагом, ни с другом не лукавлю. Давний путь мой темен и

Больная черепаха — ползучая эпоха, смотри: я — горстка праха, и разве это плохо?