Зажигаясь и холодея
Зажигаясь и холодея, Вас кляну я и вам молюсь: Византия моя, Иудея И крутая
Заклятие
Я в глаза твои загляну, Я тебя навсегда закляну. Ты не сможешь меня забыть
Загон для человеческой скотины
Загон для человеческой скотины. Сюда вошел — не торопись назад. Здесь комнат нет. Убогие
Я сама, наверно, кому-то приснилась
Я сама, наверно, кому-то приснилась, И кто-то, наверно, проснется сейчас. Оттого на душе больная
Восемь лет, как один годочек
Восемь лет, как один годочек, Исправлялась я, мой дружочек. А теперь гадать бесполезно, Что
Вера Фингер
1 Ветер мартовский, мартовский ветер Обещает большой ледоход. А сидящего в пышной карете Смерть
В бараке
Я не сплю. Заревели бураны С неизвестной забытой поры, А цветные шатры Тамерлана Там,
Ты никогда меня не спросишь
Ты никогда меня не спросишь, Любимый недруг, ни о чем, Улыбки быстрой мне не
Ты напрасно тратишь нервы
Ты напрасно тратишь нервы, Не наладишь струнный строй, Скука, скука — друг твой первый,
Тоска татарская
Волжская тоска моя, татарская, Давняя и древняя тоска, Доля моя нищая и царская, Степь,
Старуха
Нависла туча окаянная, Что будет — град или гроза? И вижу я старуху странную,
Старенькая
В душе моей какая-то сумятица, И сердцу неуютно моему. Я старенькая, в бедном сером
Шутка
В переулке арбатском кривом Очень темный и дряхлый дом Спешил прохожим угрюмо признаться: «Здесь
Серый тротуар
Серый тротуар. Серая пыль. Как серый тротуар, облака. В руку надо бы взять костыль,
Русь
Лошадьми татарскими топтана, И в разбойных приказах пытана, И петровским калечена опытом, И петровской
Российская тоска
Хмельная, потогонная, Ты нам опять близка, Широкая, бездонная, Российская тоска. Мы строили и рушили,
Робеспьер
Кафтан голубой. Цветок в петлице. Густо напомаженная голова. Так Робеспьер отправляется молиться На праздник
Рифмы
«Печален», «идеален», «спален» — Мусолил всяк до тошноты. Теперь мы звучной рифмой «Сталин» Зажмем
Прокаженная
Одинока я, прокаженная, У безмолвных ворот городских, И молитвенно славит нетленное Тяжкозвучный каменный стих.
Предтеча
Я – с печальным взором предтеча. Мне суждено о другой вещать Косноязычной суровой речью
Отношусь к литературе сухо
Отношусь к литературе сухо, С ВАППом правоверным не дружу И поддержку горестному духу В
Опять казарменное платье
Опять казарменное платье, Казенный показной уют, Опять казенные кровати — Для умирающих приют. Меня
О возвышающем обмане
Клочья мяса, пропитанные грязью, В гнусных ямах топтала нога. Чем вы были? Красотой? Безобразием?
О, если б за мои грехи
О, если б за мои грехи Без вести мне пропасть! Без похоронной чепухи Попасть
Ни хулы, ни похвалы
Ни хулы, ни похвалы Мне не надо. Все пустое. Лишь бы встретиться с тобою
Ненависть к другу
Болен всепрощающим недугом Человеческий усталый род. Эта книга – раскаленный уголь, Каждый обожжется, кто
Не жалей колоколов вечерних
Не жалей колоколов вечерних, Мой неверящий, грустный дух. Побледневший огонек задерни, Чтобы он навсегда
Не гони меня, не гони
Не гони меня, не гони. Коротки наши зимние дни. Отпылала и нас обожгла Наша
Накричали мы все немало
Накричали мы все немало Восхвалений борьбе и труду. Слишком долго пламя пылало, Не глотнуть
Костер в ночи безбрежной
Костер в ночи безбрежной, Где больше нет дорог, Зажгли рукой небрежной Случайность или рок.
Инквизитор
Я помню: согбенный позором, Снегов альпийских белей, Склонился под огненным взором, Под взором моим
И в близости сердца так одиноки
И в близости сердца так одиноки, Как без живых космическая ночь. Из отдаленных вышли
Герои нашего времени
Героям нашего времени Не двадцать, не тридцать лет. Тем не выдержать нашего времени, Нет!
Где верность какой-то отчизне
Где верность какой-то отчизне И прочность родимых жилищ? Вот каждый стоит перед жизнью —
Если б жизнь повернуть на обратное
Если б жизнь повернуть на обратное, Если б сызнова все начинать! Где ты, “время
Эмигранты
Эмигранты внутренние, внешние, Все мы эмигранты навсегда. Чем бы мы порой себя ни тешили,
Дурочка
Я сижу одна на крылечке, на крылечке, И стараюсь песенку тинькать. В голове бегает,
Днем они все подобны пороху
Днем они все подобны пороху, А ночью тихи, как мыши. Они прислушиваются к каждому
Да, я смешна, невзрачна
Да, я смешна, невзрачна, Нелепы жест и речь, Но сердце жаждет мрачно Обжечься и
Чем торгуешь ты, дура набитая
Чем торгуешь ты, дура набитая, Голова твоя бесталанная? Сапогами мужа убитого И его гимнастеркой