Неизбалованный поэт
Неизбалованный поэт, Я в добрый час, сверх ожиданья, Успел привлечь к себе вниманье Уже
Странно, Мы почти что незнакомы
Странно! Мы почти что незнакомы — Слова два при встречах и поклон… А ты
Ночное свидание
В ту пору знойную, когда бывают грозы И ночи пред дождем прохладны и теплы;
Так прочен в сердце и в мозгу
Так прочен в сердце и в мозгу Высокий строй эпохи прошлой, Что с современностию
О, скоро ль минет это время
О, скоро ль минет это время, Весь этот нравственный хаос, Где прочность убеждений —
Ты на земле, я вижу, друг
Ты на земле — я вижу, друг,— Не легкомысленный прохожий. Ты, полон дум, глядишь
О, жизнь
О, жизнь! Я вновь ее люблю И ею вновь любим взаимно… Природы друг, я
Тяжелое признание
Я грубой силы — враг заклятый И не пойму ее никак, Хоть всем нам
Осенью в швейцарской деревне
В час поздних сумерек я вышел на дорогу; Нет встречных; кончился обряд житейский дня;
Умные политики
Порой в отчаянье приводит Меня наш старый шар земной: Он так давно вкруг солнца
Осенние журавли
Сквозь вечерний туман мне под небом стемневшим Слышен крик журавлей всё ясней и ясней…
Уж замолкают соловьи
Уж замолкают соловьи; Уж в рощах ландыши завяли. Во всей красе они цвели Недели
Освобожденный скворец
Скворушка, скворушка! Глянь-ко, как пышно Дерево гибкие ветви развесило! Солнце сверкает на листьях, и
В. М. Жемчужникову
О, друг ты мой,— как сердца струны Все задрожали, все звучат!.. И лет минувших
Памяти Шеншина-Фета
Он пел, как в сумраке ночей Поет влюбленный соловей. Он гимны пел родной природе;
Всем хлеба
Рабочий люд едва не весь На нашей родине — без хлеба. «Хлеб наш насущный
Когда очнусь душою праздной
Когда очнусь душою праздной И станет страшно за себя,- Бегу я прочь с дороги
Памятник Пушкину
Из вольных мысли сфер к нам ветер потянул В мир душный чувств немых и
Я музыкальным чувством обладаю
Я музыкальным чувством обладаю, Я для любви возвышенной рожден И ни на что ее
Комедия ретроградных публицистов и толпа
На сцене — бред и чепуха; Но пусть комедия плоха И пусть все эти
Письмо к юноше о ничтожности
Пустопорожний мой предмет Трактата веского достоин; Но у меня желанья нет Трактатом мучить; будь
Я музыку страстно люблю, но порою
Я музыку страстно люблю, но порою Настроено ухо так нежно, что трубы, Литавры и
Конь Калигулы
Так поиграл в слова Державин, Негодованием объят. А мне сдается (виноват!), Что тем Калигула
По-русски говорите, ради бога
По-русски говорите, ради бога! Введите в моду эту новизну. И как бы вы ни
Забытые слова
Слова священные, слова времен былых, Когда они еще знакомо нам звучали… Увы! Зачем же,
Летний зной
Блестящ и жарок полдень ясный, Сижу на пне в лесной тени… Как млеют листья
Привет весны
Взгляни: зима уж миновала; На землю я сошла опять… С волненьем радостным, бывало, Ты
Зимнее чувство
Хоть в зимний час приходят дни с востока, А всё еще природа хороша; Она
Лишь вступит жизнь в такую пору
Лишь вступит жизнь в такую пору, Когда конец всё ближе к ней,— Былое умственному
Раскаяние
Средь сонма бюрократов умных Я лестной чести не искал Предметом быть их толков шумных
Моей Музе
Чтоб мне в моих скорбях помочь, Со мной ты плакала, бывало… Теперь не плачь!
Соглядатай
Я не один; всегда нас двое. Друг друга ненавидим мы. Ему противно всё живое;
На Родине
Опять пустынно и убого; Опять родимые места… Большая пыльная дорога И полосатая верста! И
Сословные речи
Вослед за речью речь звучала: «Народ, законность, власть, права…» Что ж это? Громкие ль
На той же я сижу скамейке
На той же я сижу скамейке, Как прошлогоднею весной; И снова зреет надо мной
Совет самому себе
Тебе, знать, невтерпеж, Когда, в минорном тоне Заладивши, поешь О собственной персоне. Уж будет
Глухая ночь
Темная, долгая зимняя ночь… Я пробуждаюсь среди этой ночи; Рой сновидений уносится прочь; Зрячие
Гляжу ль на детей и грущу
Гляжу ль на детей и грущу Среди опустелого дома — Всё той же любви
Как будто всё нам надоело
Как будто всё всем надоело. Застыли чувства; ум зачах; Ни в чем, нигде —
Когда душа, расправив крылья
Когда душа, расправив крылья, Дерзает выспренний полёт, И я взнесусь не без усилья Во
Когда, ещё живя средь новых поколений
Когда, ещё живя средь новых поколений, Я поздней старости заслышу тяжкий ход, И буря