З. Топелиус. Млечный путь

Погашен в лампе свет, и ночь спокойна и ясна,

На памяти моей встают былые времена,

Плывут сказанья в вышине, как перья облаков,

И в сердце странно и светло, печально и легко.

И звезды ясно смотрят вниз, блаженствуя в ночи,

Как будто смерти в мире нет, спокойны их лучи.

Ты понял их язык без слов? Легенда есть одна,

Я научился ей у звезд, послушай, вот она:

Далёко, на звезде одной, в величьи зорь он жил,

И на звезде другой — она, среди иных светил.

И Салами? звалась она, и Зулами?т был он,

И их любовь была чиста, как звездный небосклон.

Они любили на земле в минувшие года,

Но грех и горе, ночь и смерть их развели тогда.

В покое смерти крылья им прозрачные даны,

И жить на разных двух звезда?х они осуждены.

Сны друг о друге в голубой пустыне снились им,

Меж ними — солнечный простор сиял, неизмерим;

Неисчислимые миры, созданье рук творца,

Горели между ним и ей в сияньи без конца.

И Зуламит в вечерний час, сжигаемый тоской,

От мира к миру кинуть мост задумал световой;

И Салами в тоске, как он, — и стала строить мост

От берега своей звезды — к нему, чрез бездну звезд.

С горячей верой сотни лет упорный длится труд,

И вот — сияет Млечный Путь, и звездный мост сомкну?т;

Весь охватив небесный свод, в зенит уходит он,

И берег с берегом другим теперь соединен.

И херувимов страх объял; они к творцу летят:

«О, господи, что? Салами и Зуламит творят!»

Но всемогущий им в ответ улыбкой просиял:

«Я не хочу крушить того, что жар любви сковал».

А Салами и Зуламит, едва окончен мост,

Спешат в объятия любви, — светлейшая из звезд,

Куда ни ступят, заблестит на радостном пути,

Так после долгих бед душа готова вновь цвести.

И всё, что радостью любви горело на земле,

Что горем, смертью и грехом разлучено во мгле, —

От мира к миру кинуть мост пусть только сил найдет, —

Верь, обретет свою любовь, его тоска пройдет.