Александр Аронов

А мне бы почта полевая Опять письма не принесла, Меня б измена тыловая, Помимо

Ах, можно обойтись и без любви. Совсем не то влечет, что любо-дорого. Вот я

Стихи на магию похожи. Ну чем ты только занят, друг? Сейчас в строку слова

…Но сознАюсь, что применила Симпатические чернила… Я зеркальным письмом пишу. А. Ахматова Город серый,

Отсвет имени на строчке В сотни раз прекрасней слова. Я ничем вам не помог,

Андрею Вознесенскому Что продаёшь? Отсутствие ноги? Так поживее! Циник и пролаза, Соперник твой, –

Черт подери их там, в Испании! Проснешься ночью, весь в испарине, И думаешь: что

Для того с такою яростью Терзала и рвала, Вот только-только перед старостью Едва опомниться

До голубой звезды сгустится синева, Как я пишу сейчас в своей тетрадке, И женщина

Досматривать кино не очень хочется. И я не знаю, стану или нет. Давно понятно,

Если б ты на этом свете Был один подвластен смерти, А другие, то есть

1. Первый голос Я Эхнатон. И голос Бога Исходит в мир из губ моих,

Гуляю по морю пешком, Стучу о море посошком. Вокруг стихия с трех сторон, А

Кьеркегор говорит: — Бога нет! Это очень обидело Бога. — Ну, пошло, надоело, привет!

Когда горело гетто, Когда горело гетто, Варшава изумлялась Четыре дня подряд. И было столько

Когда мы уточним язык И камень назовём, как надо, Он сам расскажет, как возник,

Когда сомкнутся хляби надо мной, Что станет с Таней, Катькой, Тошкой, Богом? Не следует

Мне нравится ваша планета И воздух ее голубой. И многое, в частности это, Как

На свете есть одни поэты. На свете есть одни поэты. Кого-кого за сорок лет

А когда овладеет прямая тобой досада И потщишься ты ныне исправить земное зло, Трёх

Ни на кого нельзя смотреть снаружи — Единственный закон земли Мальбек. Базар, толпа, случайный

О чем ты там, польская, плачешь еврейка, В приюте, под пальмой, где стол и

Вадиму Черняку О дальнейшем течении лет, О почти различимом грядущем По любови гадает поэт,

Он жил без хлеба и пощады. Но, в наше заходя село, Встречал он, как

Они владеют таинством двери, Колдовством пищи, искусством игры. Но мы все равно не особенно

Остановиться, оглянуться Внезапно, вдруг, на вираже, На том случайном этаже, Где вам доводится проснуться.

Закончилась Троянская война, Вернулась в дом усталая жена. Ей больше, может, нравился Парис –

Здесь жить, конечно, можно. Здесь можно всё исправить. Все наши прегрешенья Назвать до одного.

Когда у вас нет собаки, Её не отравит сосед, И с другом не будет

Почти нигде меня и не осталось – Там кончился, там выбыл, там забыт, –

Посредине дня Мне могилу выроют. А потом меня Реабилитируют. Спляшут на костях, Бабу изнасилуют,

Развернется трамвай или, можно считать, Все вокруг развернет. И отпрянет от стекол примет нищета

С утра мороз не крут, Земля белым-бела. – Вставайте, граф, вас ждут Великие дела!

Строчки помогают нам не часто. Так они ослабить не вольны Грубые житейские несчастья: Голод,

У края земли, За последним селом Крыло подстели И укройся крылом. По нижней природе

В Марьине тоже расцветают вишни. Бабочка села на мою собачку. Как это случилось, что

Лёне Жуховицкому Хоть в бурной молодости нам, Носящимся по всем волнам Не без угрозы

Где-то здесь. На полслова правей, На полстрочки левее и выше Должен быть этот выход.

Я королем был довольно славным, Мне подходила моя земля. Но население, как ни странно,

Вот рвёшься ты, единственная нить. Мне без тебя не вынести, конечно. Как эти две