Начинается, починается добрая повесть от Сивка от Бурка, от вещего Каурка. Это не сказка, а присказка. Сказка будет в субботу повечер, когда поешь мягкого хлеба.
Шла мати лисица мимо крестьянского двора, хотела вытащить из курятника куренка, а из телятника теленка. В заднем нашести с курятами в одном месте сидел вор Петуша. Он услыхал, крыльями схлопотал, ногами стопотал и красным могучим гласом возопиял. Мужики услыхали, орудья хватали, бабы лопаты, стары старухи ухваты, а малы ребята мутовки-колотовки.
Пошла мати лисица в лес, как горбатой бес, да три дня под ивовым кустом пролежала. Стала погода ясна, вылетел петух на дерево красно, взвела мати лисица око ясно: ‘Что же ты, вор Петуше, летаешь, бед избываешь, али нас, зверей, увидаешь?’ — ‘Да, мати лисица, вас зверей увидаю’.- ‘Эх, вор Петуше, не бывать тебе в пресветлом раю, не пивать тебе из медной чаши!’ — ‘Но, мати лисица, вижу в тебе много лести, хочешь ты меня съести!’ — ‘Вор Петуше, я тридцать лет мясного не воскушаю!’ — ‘А не ты ли шла мимо крестьянского двора, хотела вытащить из курятника куренка, а из телятника теленка? А я сидел в заднем нашесте с курятами в одном месте. Я услыхал, ногами стопотал, крыльями схлопотал, красным могучим гласом возопиял. Ты пошла в лес, как горбатой бес’.- ‘О, то не я была, то друга была. Если я бы знала, ведала, то с пупа кожу содрала. Эх, уже тридцать лет я мясного не вкушаю, не бывать тебе в пресветлом раю, не пивать из медной чаши!’ — ‘А почто, мати лисица?’ — ‘А потому, что мужик одну жену имеет и каждый год на исповедь ходит, а ты семь жен имеешь и ни один раз в год на исповедь не ходишь!’
Вот петушок и призаслушался. Стал с ветки на ветку перескакивать, упал на сыру землю. Мати лисица схватила в когти, впустила ногти, заворотила крылья на сторону. ‘О, мати лисица, тяжко твое покаяние, видно, мне в том смерть будет’.- ‘Да, вор Петуше, видно, смерть. Когда мне была нужда крайна, смерть голодна, я шла мимо крестьянского двора, хотела вытащить из курятника куренка, а из телятника теленка, а ты сидел в заднем нашесте с курятами в одном месте. Ты услыхал, ногами стопотал, крыльями схлопотал и красным могучим гласом возопиял. Мужики услыхали, орудья хватали, бабы лопаты, а старые старухи ухваты, а малы ребята мутовки-колотовки. С того горя и печали я пошла в лес, да вот три дня под этим кустом пролежала!’ — ‘Мати лисица, ведь я жил-то у крестьянина да служил-то крестьянину. А если буду жить у тебя, так и служить тебе буду. Мати лисица, я знаю местечко прекрасно’.- ‘А где?’ — ‘В просвирне. Ты будешь подпекать, а мы будем подъедать да матерь лисицу проздравлять!’
Мати лисица приослушалась, в коготках приослабила. Петушок спорхнул, полетел. Садился низенько и близенько и кланялся низенько: ‘Проздравляю, матерь лисица, в новом чину, ешь хрен и ветчину!’
Вот и пошла мати лисица еще дальше в лес. Тут шла, шла, шла. Вышла на болото, увидала журава. И давай подкрадываться под его. Журав увидл, шеища долга. Увидел: ‘Что, мать лисица, так невесело идешь?’ — ‘Как же невесело иду! Последня спица в колеснице надсмеялась!’ — ‘Кто такой?’ — журав кричит. ‘Петух!’ — ‘Как это он мог над тобой надсмеяться?’ — ‘Как? У его крылышки, у его перышки, у его лапки, у его носок, у его гребешок, у его хвостичок! Спорхнул да улетел. А я-то куда?’ — ‘Неужели ты летать не умеешь?’ — ‘Не умею!’ — ‘Садись на меня, я летать научу’,- журав говорит.
Вот лисица и села на журава. Поднимался, поднимался журав кверху: ‘Да что, мати лисица, велика ли земля кажется?’ — ‘С жернов’.
Вот и спустил матерь лисицу на землю. Та летела, летела всяко, хвостиком махала, и ушками махала всяко, да пала на мягко место — на сенну кучу. Журав слетел. ‘Ну что, мати лисица, научилась ли летать?’ — ‘Летать да бы научилась, да садиться не умею’.- ‘Садись на меня, я садиться научу’.
Ну, опять села на журава. Тот поднимался, поднимался: ‘Ну что, мати лисица, велика ли земля кажется?’
Опять спустил. Да мати лисица летела, летела да пала в болото, кости на три сажени в землю ушли, а кожа на земле осталась, да журав на гнездо унес.
Вот и сказка вся.