Жил-был Дрозд Еремеевич. Он свил на дубу гнездо, выпарил трех детенышей.
Повадилась к нему Лиса Романовна. Придет и поет:
Этот бы дубочек
Ссекти, срубить —
Сохи, бороны чинить
Да полозья гнуть!
‘Дома Дрозд Еремеевич?’ Он говорит: ‘Дома’.- ‘Отдай детеныша! Не отдашь — дуб хвостом ссеку и самого съем!’
Дрозд плакал-плакал и бросил ей детеныша. Она не съела, в лес унесла, положила. Опять идет и так же поет:
Этот бы дубочек
Ссекти, срубить —
Сохи, бороны чинить
Да полозья гнуть!
‘Дома Дрозд Еремеевич?’ Он говорит: ‘Дома’.- ‘Отдай детеныша! Не отдашь — дуб хвостом ссеку и самого съем!’
Он подумал-подумал — и больше залился слезами, и отдал второго детеныша. Лиса ушла и дома съела их.
В то время летит Сорока Филипповна, летит и говорит: ‘Об чем, Дрозд Еремеевич, плачешь?’ — ‘Как мне не плакать? Лиса двух детей унесла. Придет и поет:
Этот бы дубочек
Ссекти, срубить —
Сохи, бороны чинить
Да полозья гнуть!
Отдавай, — говорит,- дитя, а не отдашь — дуб хвостом срублю и самого съем’. Я думал-думал и отдал…’ — ‘Дурак ты, Дрозд! — сказала Сорока. — Ты бы сказал: ‘Ссеки да ешь!’
Только что вылетела Сорока из гнезда от Дрозда, а Лиса опять бежит по третье дитя. Бежит и поет, пропоет и говорит: ‘Отдай дитя, а то дуб хвостом ссеку и самого съем!’ — ‘Ссеки да ешь!’
Лисица стала рубить дерево. Рубила-рубила — и хвост отпал. Тогда Лиса заплакала и побежала. Побежала и говорит: ‘Знаю, кто Дрозда учил! Я Сороке Филипповне все отведу!’
Побежала Лиса да у бабы в квашне вымаралась. Легла на дорогу. Прилетели Лису оклевывать вороны и воробьи. И Сорока Филипповна прилетела да села на рыло. Лиса-то Сороку и сцапала.
Тут Сорока-то ей взмолилась: ‘Матушка Лиса, хоть как меня мучь, одной мукой не мучь: в лукошко не сади и мочалой не путай, в горшок не опускай!’
А Лиса запутала, да плохо. Не успела опустить, как Сорока улетела.