Задумал однажды воробей пожить в достатке и решил:
«Неужто я всегда должен утолять свою жажду одной водой. Возьму-ка и сварю себе крепкого квасу.»
И сделал: слетал на мужицкое поле, выклевал из ячменного колоса целое зерно, зарыл украденное зерно в сырой мох, сел на него, подождал, пока зерно начало прорастать, потом взял проросшее зерно, отнёс на прошлогоднее пепелище, зарыл в золу, насушил солода, меж двух камней перетёр солод в мелкую и мягкую муку.
Потом прилетел воробей на берег озера, опустил эту мелкую и мягкую солодовую муку в воду.
Бежала мимо мышь, остановилась, спросила с любопытством:
— Эй, дядюшка воробей, ты что тут делаешь?
— Квас готовлю, — гордо ответил воробей.
— А мне разрешишь попить? — спросила мышь.
— Попей, попей, только осторожно, не хвати лишнего — квас на этот раз чуточку крепковат, — сказал воробей.
Мышь попила, почмокала, покачала головой. Покачала головой, ничего не сказала — пошла своей дорогой.
Примчалась во всю прыть собака с высунутым языком: она только что гнала зайца, и больно ей пить хотелось. Увидела воробья, остановилась и спросила:
— Эй, дядюшка воробей, ты что тут делаешь?
— Квас готовлю, — гордо ответил воробей.
— А мне тоже позволишь попить? — спросила собака.
— Попей, попей, только осторожно, не хвати лишнего — квас на этот раз получился чуточку крепковат, — сказал воробей.
Собака пила долго и жадно, потом почмокала языком и тоже покачала своей головой, ничего не сказала — помчалась во всю прыть своей дорогой.
Затем пришла кошка — она недавно полакомилась куропаткой, и её мучила жажда.
Увидела она воробья, который предусмотрительно сел на верхнюю ветку, поздоровалась с ним и спросила:
— Эй, старый родич и друг, ты что тут делаешь на озере?
— Да квас, всё квас, — ответил воробей новой гостье, не спуская с неё глаз, и взлетел на самую вершину дерева.
— А мне тоже дашь попить? — спросила кошка.
— Попей, попей, только осторожно, не хвати лишнего, квас на этот раз получился чуточку крепковат, — сказал воробей.
Кошка пила, пила, потом взглянула наверх, сказала медовым голосом:
— Ух ты, батюшки, матушки! Вот квас, так квас. От такого адского питья просто ноги слабеют!
— Ещё бы! Уж я плохого не сделаю, — похвастался воробей и — фьють! — слетел на траву поближе к кошке.
Но кошка была сыта по горло и, мурлыча, отправилась своей дорогой.
В сумерки пришла на берег озера старая лошадь, которая больше не работала — её держали только ради шкуры.
Сошла, бедная, ковыляя, к воде, свои грустные думы думая, увидела воробья, пожелала ему вежливо ему долгих лет и спросила:
— Ну, пичуга, ты что тут делаешь?
— Да квас готовлю, всё квас, — ответил воробей.
— Может и мне позволишь отпить глоточек? — спросила лошадь.
— Отпей, отпей, только не хвати лишнего, квас крепкий. Ты и так уже слабая и дряхлая, смотри, как бы совсем ноги не отнялись.
Лошадь пила долго, большими глотками, наконец подняла голову, пофыркала и сказала:
— На вкус недурно. Только это не квас.
— Как так не квас? — рассердился воробей. — Что же это тогда?
— Вода. Прозрачная и чистая вода, — ответила лошадь.
— Вовсе не вода, ты только назло так говоришь. Мышь пила — даже рот не могла раскрыть от удивления.
— Она добрый зверёк, огорчать тебя не хотела.
— И собака пила — от удивления рта не могла раскрыть.
— У неё тоже доброе сердце — огорчать тебя не хотела.
— Даже кошка пила — мудрейшая из мудрых среди зверей — и прямо в глаза сказала, что квас хорош! — настаивал воробей.
— Кошке ты не очень-то верь, она для того хвалила, чтобы заговорить тебя и съесть, когда ты ей в подходящую минуту подвернёшься! — сказала лошадь и, снова сунув морду в воду, сделала большой глоток.
— Но тебе, видно, тоже нравится! — воскликнул воробей.
— Да, мне нравится: это чуточку посытнее пойла, которое мне дают и которое называется болтушкой, — ответила лошадь и затем, как все, тоже отправилась своей дорогой.
А сам воробей пил свой квас целое лето и лишь осенью, когда погода стала дождливой и жажда его больше не мучила, подумал:
«Похоже, и вправду жидковат получился… Ишь ты, уже водой отдаёт. На тот год нужно два ячменных зёрнышка принести».
Так он и сделал: на следующий год в самом деле принёс два ячменных зёрнышка.