Я окунул в краску игрушечного пуделя.
Пластмассовый белый пудель сразу стал чёрным.
Это была чёрная краска, целое ведро.
Поспорил с ребятами, что смогу окунуть.
А игрушки были для малышей из группы продлённого дня.
И этот пудель тоже.
И вот – окунул, выиграл спор.
Потом пришла пожилая учительница, которая вела группу продлённого дня.
Пришла, увидела белого пуделя в чёрной краске.
Схватилась за сердце и тихо спрашивает: «Кто это сделал?»
Приятели мои промолчали, и я тоже.
Страшно стало.
А учительница держится за сердце и тихо так, чересчур как-то даже спокойно продолжает:
«Спросят ведь с меня. Каждая игрушка на счету. А тут такая порча».
Но я всё-таки не признался. И ребята меня тогда не выдали.
Они выдали меня потом.
Через месяц.
Когда только-только стала утихать загадочная история с перекрашиванием пуделя.
Пожилая учительница подошла ко мне в коридоре на перемене и говорит:
— Пойдем побеседуем.
Я жутко перепугался, потому что сразу всё понял.
И мы пошли беседовать.
Дошли до конца коридора.
— Зачем ты окунул собаку в краску? – негромко спросила она.
— Не знаю, — дрожа, буркнул я.
— А почему не признался?
— Не знаю.
— А всё-таки?
— Ну… я… сначала как… а потом…и…вот.
— Но ты понимаешь, как подвел меня? – говорит, и смотрит совсем не зло, а, наоборот, довольно сочувственно.
— Понимаю…
— Больше так не будешь?
— Не буду…
— Ладно. Иди.
И я пошёл в класс. На ватных ногах. Надо же, ей из-за меня влетело, а она меня совсем не наказала! Даже не отругала. Почти. Добрая какая женщина. Хоть и учительница.
А недавно прочел в газете, что её не стало. Я её сразу вспомнил, увидев фотографию. Столько лет прошло, а вспомнил. Хотя ни до, ни после того случая с покрашенным пуделем мы с ней никогда не разговаривали. Только встречались иногда в школьном коридоре.
В газете было много всякого важного про неё написано. Что заслуженный учитель. Что подростком пережила ленинградскую блокаду. Репрессирована. Реабилитирована. Осталась работать на севере. Почти полвека отдала школе. Сперва на поселке. Потом в городе. Воспитала сотни прекрасных учеников. Теперь они по всему миру с большой любовью о ней вспоминают. Много соболезнований. Дата и место прощания.
И вот уже неделя прошла, а всё у меня эта учительница из головы не идёт. И пудель тот бело-чёрный.
И спор наш с пацанами дурацкий.
И как она меня простила.
А я даже не знал, как её звали. Только в газете и прочёл.
Савельева Анна Кондратьевна.