Лохматую белую собаку

Лохматую белую собаку

я скорее всего сочинил,

и притом значительно позже,

когда научился читать

и прочел рассказ Куприна

«Белый пудель».

Но сапожника —

армянина, а может быть, грека,—

у которого мы в то лето

снимали комнату

в одной из узких известняковых улочек

Феодосии,

и многочисленных

черноглазых, черноволосых

детей сапожника

я не придумываю.

А еще был разноцветный базар,

а на заднем плане —

большая-большая гора,

зеленая и оранжевая.

Гора оставалась еще несколько лет

на этюдах отца,

но потом он использовал эти холсты

и поверх горы

написал букеты цветов

и продал.

И тогда осталось только название краски:

«Феодосийская земля коричневая».

Я дорожил тем немногим, что еще оставалось,

произносил очень медленно, с паузой:

«Феодосийская земля —

коричневая».