Татьяна Смертина

Анемоны, анемоны, Полупризрачные стоны. В бледно-алых лепестках Я заснула, как в шелках. Лес качался

Чужды мне ваши мысли вновь: То брезжит спам, то лезет ложь. Прогнув готическую бровь,

«Цыганка и ведьма! Ой, птица она!» Не верь, что болтают, Толпа ведь дурна. Не

Но… что такое? Тоска чугунна. В толпе сказали, Что я – безумна! А то

И чернота разлуки, и тревога… И не могу заснуть, за книгу взяться… Нежнее надо

Иди ко мне, я обниму – Русалочьи, до упокоя… В чем дело? А? Здесь

Чисто-верная Луна, С ним целуешься в воде? Опрометчивой не будь – Это к плачу

Как ветрена я и беспечна была: Жар-птицу поймала – пера не взяла. В рубашке

Лилово-тёмно-буйная, Пышная, безумная! Мохнато-сластно-томная, Девьи-свеже-сонная, Та, пред которой пал плетень – Сирень: Гроздь поцелуев

Любила очень плакать тайно, Молчать, как будто бы взлетать. Невидимое – видеть явно. До

Я – в ночи лесной, я гадаю здесь. Знобко мне босой углубляться в лес.

Мают майские луга, Золотые пчёлы – тать! Вдоль меня бегут шелка, Да не могут

Молочная роза краснела стократ, И алая бледность наполнила мглу – Так плыл, умирал над

Мой юный князь, скажи, что снилось, Когда ваш сад белынью цвел? И на веранде

Не гони коней, развеселый князь, Мне среди полей суждено пропасть. Не гляди, что с

Окатный жемчуг, розовый, речной, Русалочьим дыханьем замолила, Прополоскала млечною росой И под подушкой семь

Опять гроза страшила души, Кидались молнии в окно. Небесный гром округу рушил, И всё

Опять из ельника в избу Легко порхнула птица темноты. В моей душе – и

Разбив три вазы, среди бела дня, Я оседлаю белого коня И поскачу к тебе, простив

Предрассветной, тонкой грёзой, Как венчальной белой розой, Средь московских куполов Рисовала я любовь: Мои

Сгорай, печаль, в огне шиповника, Мне сумрак в сердце не швыряй. Глазами Божьего угодника

Скользит по небу рыжая лиса, Потом свернулась и на крыше спит. Вновь на крапиве

Какое счастье – быть с тобою! Твоих ресниц сплошная тьма… С такою жгучей красотою

В бледных туманах неясность травы. Пятна цветов расплываются в хмарь. Тёмный стожок или тень

Вновь толпа колыхаясь течет, У метро – целый рой. Исчезает уставший народ, Словно чудь,

Я Луну из ведра почерпнула – До чего же она ледяна! Я Луною на

Я пробовала Нежность Создать строкой, пером… Но – лишь мороз и снежность. Пером –

Я удивлялась Солнцу и Луне, Меня сжигали в жертвенном огне, Но, осененная святым крестом,

Зачем мне сетовать На юное обличье? Изгибы, линии, анархия волос… Но пленом кажется Весь

Заман ветров и хвойных стонов. Волос кромешность, синий взор. Молчанье белых анемонов Сквозь бледно-лунный