Николай Заболоцкий

В моем окне на весь квартал Обводный царствует канал. Ломовики, как падишахи, Коня запутав

И вот забыв людей коварство, Вступаем мы в иное царство. Тут тело розовой севрюги,

Медленно земля поворотилась В сторону, несвойственную ей, Белым светом резко озарилась, Выделила множество огней.

Однажды аттическим утром С отважной дружиною всей Спешил на кораблике утлом В отчизну свою

Он умирал, сжимая компас верный. Природа мертвая, закованная льдом, Лежала вкруг него, и солнца

Меркнут знаки Зодиака Над просторами полей. Спит животное Собака, Дремлет птица Воробей. Толстозадые русалки

И грянул на весь оглушительный зал: «Покойник из царского дома бежал!» Покойник по улицам

Среди черноморских предгорий, На первой холмистой гряде, Высокий стоит санаторий, Купая ступени в воде.

На сверкающем глиссере белом Мы заехали в каменный грот, И скала опрокинутым телом Заслонила

1. Под дождём Мой зонтик рвется, точно птица, И вырывается, треща. Шумит над миром

На маленьком стуле сидит старичок, На нем деревянный надет колпачок. Сидит он, качаясь и

Я увидел во сне можжевеловый куст, Я услышал вдали металлический хруст, Аметистовых ягод услышал

Осенний мир осмысленно устроен И населен. Войди в него и будь душой спокоен, Как

Сквозь волшебный прибор Левенгука На поверхности капли воды Обнаружила наша наука Удивительной жизни следы.

Коты на лестницах упругих, Большие рыла приподняв, Сидят, как Будды, на перилах, Ревут, как

Вот на площади квадратной Маслодельня, белый дом! Бык гуляет аккуратный, Чуть качая животом. Дремлет

В захолустном районе, Где кончается мир, На степном перегоне Умирал бригадир. То ли сердце

В уборе из цветов и крынок Открыл ворота старый рынок. Здесь бабы толсты, словно

В волшебном царстве калачей, Где дым струится над пекарней, Железный крендель, друг ночей, Светил

В позолоченной комнате стиля ампир, Где шнурками затянуты кресла, Театральной Москвы позабытый кумир И

Любопытно, забавно и тонко: Стих, почти непохожий на стих. Бормотанье сверчка и ребенка В

Стоят чиновные деревья, Почти влезая в каждый дом. Давно их кончено кочевье, Они в

Читайте, деревья, стихи Гезиода, Дивись Оссиановым гимнам, рябина! Не меч ты поднимешь сегодня, природа,

Еще заря не встала над селом, Еще лежат в саду десятки теней, Еще блистает

Это было давно. Исхудавший от голода, злой, Шел по кладбищу он И уже выходил

Ликует форвард на бегу. Теперь ему какое дело! Недаром согнуто в дугу Его стремительное

Где-то в поле возле Магадана, Посреди опасностей и бед, В испареньях мёрзлого тумана Шли

Раньше был он звонкий, точно птица, Как родник, струился и звенел, Точно весь в

В младенчестве я слышал много раз Полузабытый прадедов рассказ О книге сокровенной… За рекою

В Гомборском лесу на границе Кахети Раскинулась осень. Какой бутафор Устроил такие поминки о

1 Степным ветрам не писаны законы. Пирамидальный склон воспламеня, Всю ночь над нами тлеют

Ух, башня проклятая! Сто ступеней! Соратник огню и железу, По выступам ста треугольных камней

Движется нахмуренная туча, Обложив полнеба вдалеке, Движется, огромна и тягуча, С фонарем в приподнятой

Итак, Равель, танцуем болеро! Для тех, кто музыку на сменит на перо, Есть в

В большом полукружии горных пород, Где, темные ноги разув, В лазурную чашу сияющих вод

Закинув на спину трубу, Как бремя золотое, Он шел, в обиде на судьбу. За

Для северных песен ненадобен юг: Родились они средь туманов и вьюг, Качанию лиственниц вторя.

Бьет крылом седой петух, Ночь повсюду наступает. Как звезда, царица мух Над болотом пролетает.

В зипунах домашнего покроя, Из далеких сел, из-за Оки, Шли они, неведомые, трое —

Формы тела и ума Кто рубил и кто ковал? Там, где море-каурма, Словно идол,

В снегу кипит большая драка. Как легкий бог, летит собака. Мальчишка бьет врага в

Принесли букет чертополоха И на стол поставили, и вот Предо мной пожар, и суматоха,

Дерево растёт, напоминая Естественную деревянную колонну. От нее расходятся члены, Одетые в круглые листья.