Важа Пшавела Гоготур и Апшина (Старинная быль)

Среднее время чтения: 12 минут(ы)

1

Говорят, хевсур Апшина,

Воин из селенья Бло,

Из Миндодаури рода,

Что добро забыл, что — зло.

Грабит верных и неверных,

Рубит мужа и жену,

Дом сокровищами полнит,

Словно царскую казну.

Говорят еще — Апшины

Есть сильнейший: Гоготур.

От мизинца Гоготура

Навзничь грохнется хевсур.

Да и царь про Гоготура

Рек: «Он тысячи сильней!

Стоит тысячи друзей он,

Стоит тысячи мужей!

Сердце у него — железо,

И железная рука.

Сколько раз под нею стлался

Враг, бесчисленней песка!

Он в бою подобен смерти,

Он, как смерть, неуязвим.

С Гоготуром биться — биться

С смерти ангелом самим.

Как волна играет лодкой —

Так играет он врагом.

Нет сомнения: сей воин

Бранным ангелом ведом».

Царь не раз просил: «Останься!

Ты мне друг — как ни один!»

Но ответ был неизменный:

«Царь! Не вынесу долин!

Если на меня не дует

Горным ветром — дел не жди!

Сердце плачет, и не хочет

Плоть ни хлеба, ни воды.

Рта и вовсе не открою!

Буду стыть и цепенеть.

Мне одна дорога — горцем

Жить и горцем умереть.

Есть печаль у Гоготура:

Стали недруги смирны!

Но у истинного пшава

Дело есть и без войны!»

Говорит: «Одной породы

Меч с косой — что брат с сестрой!

Поработаем! Разбоем

Жив не будет род людской».

Ни единого упрека

В целой Грузии ему.

А не то, чтобы безлунной

Ночью — вырывать суму!

Ломит он платан столетний,

На плечи кладет, как трость,

И, попыхивая трубкой,

В дом несет — чтоб грелся гость.

Или, возвратясь с оленем,

— Сдался, леса властелин! —

Взяв пандури на колени,

Сумерничает один.

И звенит его пандури,

И дымит его табак,

Щиплет струны смуглый палец,

Сыплет золотом очаг.

Запоет — ей-ей на балках

Потолок не улежит!

А ногой еще притопнет —

Вся-то Пшавия дрожит!

2

Три у женщины приметы:

Говорок быстрей воды,

Пол-ума (и тот с безумьем

Схож) и страсти без узды.

Денно-нощно, нощно-денно

Мелет, мелет языком:

Просит подвигов у мужа —

Ими хвастаться потом.

Кроме «славы», нету слова

В малом доме между скал.

Будь супруг ее хоть вором —

Только бы мечом махал!

Только бы ружья не ржавил!

Жеребца не жарил зря.

Только бы жену забавил

Платьем красным, как заря!

Подступает к Гоготуру:

«Муж, на что тебе твой щит?

Раз к домашнему порогу

Хуже хворого пришит!»

И опять героя точит:

«Муж, на что тебе твой меч?

Погляди: слезами плачет!

Хочет голову отсечь!

Собирай оброк с хевсуров,

Грабь чеченца на горе!

Говорят, что у Апшины,

Конь — что рыба в серебре!» —

«Женщина, — ей муж, — что мелешь?

Худо с разумом твоим!

Ты с воителем венчалась,

Не с грабителем ночным.

Чем язык чесать о зубы —

Шерсть чеши да лен чеши!

Худородная, что можешь

Знать про ружья и мечи!

Чем безумствовать речами —

Хоть чулок вяжи с умом!

Лишь тогда рубиться свято,

Коли рубишься с врагом!

Царь пока не кинул клича:

— Враг напал! Пора в поход!

За плечами Гоготура

Сдвинься, Пшавии народ! —

До тех пор не будет крови

Гоготурову мечу.

Страшной кровью — братней кровью

Славного не омрачу!

Было ли, чтобы татарин

На скамье меня нашел?

Как гиена на джейранов,

На татарина я шел!

Я о вражеские спины

Семь мечей — восьмой визжал! —

Целых восемь иступил я,

А девятый был — кинжал.

Женщина, коль ты не демон,

Устыдись своих словес!» —

«Я о том скорблю, что дому

Пользы мало от чудес!

Слава — слабая одёжка,

Варево пустое — честь.

Сто порубленных татарских

Спин — их с солью будешь есть?

Ну-ка, кроме ран на теле,

Что домой принес с войны?

В добром имени — что проку,

Коли руки не полны?»

Сильно огорчился воин;

Меч берет (возьмет и щит),

Лыком липовым потуже

К поясу его крепит,

Щит налево взял, направо

Ружьецо — как есть бревно

Стопудовое! — и дуре

Молвил слово таково:

«Как сказала — так и будет!

Без добычи не вернусь!»

Может, видели, как ехал,

Чуть посмеиваясь в ус?

3

Мимо гор в зеленых шубах,

Мимо вод, бегущих в ширь,

По фиалковым глазочкам

Едет, едет богатырь.

Едет он землею пшавской,

Первой зеленью лесной,

Едет Пшавией весенней,

Едет Пшавии весной.

У лесного населенья

Точно сговор в этот день:

Древо клонится к оленю,

К древу тянется олень.

Птицы так щебечут сладко,

Что растаял и ледник.

Только у одной Арагвы —

Грозный говор, черный лик.

Мчит, раздутая снегами,

Раздробившая броню,

Полными горстями брызжа

В очи горцу и огню.

Глянь, из-за Копала-камня

Богатырь — скалы облом! —

Словно оползень тяжелый,

Продвигается с конем.

А навстречу, глянь, на лурдже

Стройном: на коне — синей

Синей тучи! (Всадник — лурджи,

Лурджа — всадника стройней.)

Богатырь другой в черкеске

Красной — что твоя заря!

Хороши на поле красном

Щит и меч богатыря!

Он поет — все горы вторят!

Знать, и впрямь непобедим!

Свищут конские подковы

По камням береговым.

Всадник видит Гоготура,

Устремляется — смотри! —

И уже вплотную стали

Кони и богатыри.

С руганью занесши меч свой,

Им всю местность осияв:

«Пшав, сдавай свое оружье!

Мирному без нужды, пшав!

Я — Апшина! (И вторично

Выругавшись — что твой гром!)

Сказанному — покорися!

Либо повторю — мечом!»

Думает силач: «Прикинусь

Кротким, к братству воззову!

Как откликнется Апшина

На склоненную главу?» —

«Друг, одумайся! Иль впрямь я —

Грязь, ногам твоим — навоз?

Тоже женщиною вскормлен!

Чай, не на навозе взрос!

Брат, одумайся! Коль впрямь ты —

Богатырь, как можешь, брат,

Мирного лишить оружья?

Или Бог тебе не свят?

Без меча — как покараю?

Без меча — как пощажу?

Родичеву ругань: — Тряпка! —

Без щита чем отражу?

Коли свят тебе, Апшина,

Бог — хоть шапку мне оставь!

Не пускай меня без шапки,

Сдавшегося не бесславь!

Человек ты громкой славы,

Муж, прославленный кругом.

Обойдись со мной по-братски —

Станет брат тебе рабом».

Закипел Апшина: «Много

Разговариваешь, пшав!

Меч снимай, снимай и шапку!

Кто сильнее — тот и прав!

Ты за целую неделю

Первый будешь мне барыш.

Щит давай, давай ружье мне, —

Не то землю обагришь!

Либо пнем слетишь в Арагву!

По весне вода черна.

Пусть бревном тебя сосновым

Мчит арагвская волна!»

Отдал Гоготур хевсуру

Щит-свой-звон и меч-свой-вес.

И уздечки на утеху

Не оставил живорез!

Вороного шпорой тронул,

Конь что молния взвился!

Тут у Гоготура лопнул

Гнев: «Глядите, небеса!

Гляньте, скалы, гляньте, горы,

Бурная, замедли течь! —

На грабителя, у брата

Вырвавшего щит и меч!

Гляньте, горы, гляньте, скалы —

Как с седельца сволоку, —

Как об этот самый камень

Этот череп истолку!»

Схвачен вор и опрокинут,

Богатырским боем бит,

Связан и, середь дороги

Кинут, идолом лежит.

Стал лежачему стоячий

Речь держать: «Презренный тать!

Как с купцом хевсурским, думал

С Гоготуром совладать?

На протянутую руку

— Вор — ответивший мечом,

Подавай сюда чеканный

Меч! — мой меч! и мой шелом!

Мой и конь! моя и сбруя!

Мой и щит! моя броня!

Кто мечом махал на брата —

Ниже праха для меня».

«Пощади! — ему Апшина,

От расправы побелев

Дозелена, а от гнева

Дочерна позеленев. —

Обознался я — помилуй!

Промахнулся я — прости!

Ты мне рухлядью помнился,

Глиною в моей горсти.

Мощи нет твоей превыше,

Грудь твоя — скалы ребро.

Побратаемся, могучий!

Выпьем дружбы серебро!

А потом, во имя дружбы,

— Стыдно мне, лежу в пыли! —

Брат, верни мое оружье

Или им же заколи!» —

«Что, легко (ему — каратель)

Проходимцу свой шелом

Отдавать? Кинжал и меч свой

Зреть на поясе чужом?»

«Либо возврати оружье,

Либо им же и убей!

Поумнел, во прахе лежа?

Образумился, злодей?

Чем от перса и от турка

Грузию оберегать —

Путника разоружаешь?

И тебя — грузином звать?

И чего ты, скверный, рыщешь,

Словно дух бесплотный, дом

Потерявший! Вор несытый

С уворованным кулем!

Голоден — сказал бы прямо,

Досыта бы накормил.

Но — чтоб мирного ограбить!

Или Бога позабыл?

А без Бога — хоть бы горы

Серебра — какой в них прок?

Если же подраться хочешь —

Меч на поясе высок.

Меньше щебня под ногами,

Чем у Грузии врагов!

На единого грузина —

Войско в тысячу голов!

Бей их справа, бей их слева!

Меч сломал — другой достань!

Правая изныла — левой!

Меч не стал — рукой достань!

Бей неверных, как баранов!

Рассыпай врагов, как вихрь!

Первый молвлю, что достоин

Ты доспехов боевых.

Но тому, кто мирных грабит,

Кому кротость не кротка —

Нет убора головного,

Кроме женского платка.

Грабил ты войны не знавших,

Грабил старцев и детей,

Не встречал ты рук железных

И железных челюстей!

Не хочу твоих доспехов —

Опозорился б мой кров!

Мало ли у Гоготура

В доме ружей и щитов?

И коня возьми обратно!

Будешь, муж непобедим,

Мужеством своим хвалиться —

Похвалися и моим.

Но тебя крестом Хахматским

И Копала-камнем — свят! —

Заклинаю: все, как было,

Говори, хевсурский брат!»

Развязал Апшине руки,

На ноги поставил, щит

Подает. Апшина — синий,

Весь заплаканный стоит.

«Горе, горе мне, Апшине,

Вору из селенья Бло!

Я, как зверь, уйду в пещеру!

Но за все твое добро

Дай тебя облобызаю!»

Тут, словца не говоря,

Гоготур Апшину обнял,

Богатырь — богатыря.

Младший из сумы ковровой

Спешно достает бурдюк,

Сели наземь, сели рядом —

С младшим — старший, с другом — друг.

Тут Апшина рог наполнил,

Руку поднял, око взвел:

«Ты дотоль живи и здравствуй,

Пока небо поит дол,

Пока солнце греет землю,

Пока ночь идет за днем,

Пока лес весною зелен,

Пока высь дружит с орлом,

Пока разом пуда соли

Не притащит муравей…

Да умножит крест Лашарский

Подвиги руки твоей!»

«Да спасут тебя святые! —

Гоготур ему, с душой.

А что крепок ты — изведал

Нынче собственной рукой.

Злому демону не следуй,

Злого дела не твори,

И продлит Господь меж нами

Разговоры и пиры».

Настрогал хевсур кинжалом

Серебра в вино — залог

Верной службы, вечной дружбы —

Каждый осушил свой рог.

Славно пили, складно пели,

И, Арагвы на краю,

Разошлися побратимы

Каждый в сторону свою.

4

Тишь и темень. Спит грузинский

Край, Георгием храним.

Снеговые, ледяные

Горы бодрствуют над ним,

Не зеленые — от века,

Не зеленые — вовек.

По отвесам — турьи тропы:

Зверя вековечный бег.

Только шуму, что гневливой

Речки плеск, да треснет сук.

Вдруг вся спящая деревня

Вздрогнула! — в ворота стук.

«Открывай, жена, не медля!

Муж пришел — жена встает!

Спать не время, вражье семя!

Сам Апшина у ворот!

Будет спать тебе, обуза!

Принимай коня и щит!

Не то крест тебя Хахматский

Милости своей лишит!

Уж мечом не опояшусь

И щита не подыму!

Кого первого завидишь —

Щит и меч отдай тому.

И коня отдай в придачу,

Только платы не взимай!

Кого первого завидишь —

И коня тому отдай!

Чем война была мне, хвату,

Стала хворому — постель.

Злая хворь во мне, хевсурам

Не знакомая досель».

Третий месяц на исходе,

Тверже мертвого лежит.

От его сердечных стонов

Дом дрожит, земля дрожит.

Утаить — обет нарушить,

Рассказать — живым зарыть.

Вот и мается, не в силах —

Рассказать, не в силах — скрыть.

Долго думал — скоро сделал:

Лег богатым — нищим встал,

Что содеял — то поведал,

Был неверным — верным стал.

5

Горный праздник у хевсуров:

Жарит вертел, льет бурдюк.

Вон богатые врагами.

Горцы: Минди и Мацук.

Вот и Хинча бесподобный.

Одаль женское родство

Смотрит скромными глазами —

Каждая на своего.

На земле — голов бараньих,

Что людских в войну голов!

Чу! Молельщика Апшины —

Хевисбери — слышен зов:

«Буди милостив, Георгий,

К царству древнему грузин!

Даруй мощь его народам!

Чтоб не счесть его дружин!

Буди милостив, Георгий,

К верной Грузии своей!

Чтобы не было под небом

Края — Грузии славней!»

* * *

Говорят, в последнем доме

Горного селенья Бло

Полнолунными ночами

Кто-то стонет тяжело.

Бесконечный, заунывный

Стон, пугающий зарю:

«Горе, горе мне! Увы мне,

Мертвому богатырю».

Рейтинг
( Пока оценок нет )